– Про взрыв и пожар на Обнинской АЭС? – переспросил тот.

Углов недоуменно уставился на начальника оперативного отдела, но тот только махнул рукой:

– Брось. О пожаре на АЭС только что передали в последнем выпуске новостей. По «не уточненным», по словам журналистов, данным, пожару предшествовал мощный взрыв. Так что, как минимум, половина страны уже в курсе случившегося.

– Про взрыв и пожар все правильно, – произнес Углов. – Но еще был звонок от неизвестного в дежурную часть МЧС с угрозой взорвать ядерный реактор, если за сутки на его счета не поступит один миллиард долларов.

– Шантаж? – уточнил Бондарев.

– Именно. Неизвестно только, имеем ли мы дело с телефонным маньяком, которому оперативно стало известно о взрыве, или же взрыв – часть плана реальных вымогателей-террористов.

– Это сразу станет понятно, когда будет установлена причина взрыва, – размышляя вслух, заметил Бондарев.

– Для этого я и хочу как можно быстрее попасть на электростанцию, – объяснил Углов свое намерение вылететь в Обнинск. – Тебе же придется отправиться в дежурную часть МЧС. Эмчеэсники обещали прислать свой вертолет. Свяжись с ними, чтоб поторопились. Этот телефонный террорист обещал периодически звонить туда. Будешь вести с ним все дальнейшие переговоры. Постарайся определить, что он из себя представляет. Возьми с собой спецов из технического отдела. Пусть отслеживают его звонки. В идеале, хорошо бы определить его местонахождение. – Заметив, что излагает Бондареву азы розыска телефонных террористов, Углов поспешил закончить: – В общем, не мне тебя учить. Сам все прекрасно знаешь. Времени у нас в обрез. Пора действовать.

Бондарев кивнул, и они зашагали к распахнутым дверям штаба.

22. КАПИТАН ОВЧИННИКОВ

Отдельный учебный центр управления «В»

Центра спецопераций ФСБ РФ,

Балашиха, Московская область, 16 августа, 00.50

К последнему выпуску новостей я, старший команды взрывотехников майор Терентьев и подъехавший незадолго до этого полковник Бондарев собрались в дежурке перед телевизором. Если бы не Бондарев, дежурный нас с Терентьевым непременно выставил бы – в помещении дежурной службы посторонним быть не полагается, – но указать на дверь начальнику оперативного отдела не решился. Когда диктор в самом начале выпуска объявил с экрана о пожаре на Обнинской АЭС, сразу стала понятна причина экстренного сбора. Правда, о пожаре в новостях было сказано крайне мало. Ведущий выпуска просто зачитал перед телекамерами текст поступившего в студию сообщения, но обещал вернуться к событиям на Обнинской АЭС в следующих выпусках. Сразу после новостей я принялся расспрашивать Бондарева, что он об этом думает. Но он переадресовал все мои вопросы Терентьеву. Взрывотехник же прямо заявил, что при отсутствии информации отказывается строить какие-либо предположения. Это как у всех саперов – боязнь ошибиться у них в крови. Прояснить ситуацию мог только Углов, и я буквально извелся, ожидая его, хотя ждать приезда генерала пришлось совсем недолго.

Пару минут, показавшихся мне вечностью, Углов о чем-то переговаривался с Бондаревым возле штаба и лишь после этого направился к нам. Когда он в сопровождении Бондарева вошел в вестибюль, мы с Терентьевым впились в него взглядами. Но он прошел мимо не сбавляя шага и лишь бросил на ходу:

– Идемте. Поговорим по дороге.

Потом вдруг обернулся ко мне и приказал:

– Овчинников, получите еще один комплект снаряжения для меня и бегом к вертолету. Вылет через минуту.

От неожиданности я даже растерялся, но все же догадался уточнить:

– Оружие?

– Не нужно, – быстро ответил Углов. – Проверьте только, чтобы на разгрузочном жилете была кобура для «ПММа».

На одной из оружейных выставок разработчики презентовали нашему командиру свой пистолет «Скиф», сконструированный под наш отечественный аналог натовского пистолетного патрона, компактное и в то же время достаточно мощное оружие. Пистолет пришелся Углову по вкусу – действительно, советский генеральский «ПСМ» смотрелся в его крепкой руке детской игрушкой, – и он теперь с ним не расстается. Правда, боевой кобуры для не принятого на вооружение «Скифа» не разработано, но он отлично помещается и в «макаровской».

– Есть!

Козырнув, я бросился выполнять приказание. Благо, склад с боевым снаряжением находился здесь же, на цокольном этаже, а правильнее сказать, в подвале штаба. Получив еще один комплект десантно-штурмового снаряжения, я бросился вдогонку за командиром и своими коллегами, но догнал их уже только на вертолетной площадке.

При приближении Углова Сверчок и Ворон, которым я приказал ждать меня возле вертолета, вытянулись в струнку и на меня, понятное дело, даже не взглянули. Справедливости ради надо отметить, что и взрывотехники Терентьева тоже не одарили вниманием своего непосредственного начальника. После короткого приветствия Углов приказал всем садиться в вертолет. Тут выяснилось, что Бондарев с нами не летит. Очевидно, генерал поручил ему другое задание. Все свое снаряжение, в том числе и крупногабаритное оборудование мобильной взрывотехнической лаборатории, мы погрузили в вертолет заранее, как только узнали от дежурного о предстоящем вылете в Обнинск. Поэтому сейчас нам осталось только занять места в просторном салоне «Ми» «восьмого». Углов поднялся на борт последним. Пилоты уже находились в кабине и сразу запустили двигатели. Вертолет задрожал всей своей многотонной массой, медленно, как будто с трудом, оторвался от земли, но затем все быстрее и быстрее стал взбираться в небо. Выглянув из иллюминатора, я увидел на вертолетной площадке одинокую фигуру Бондарева, провожающего удаляющийся вертолет пристальным взглядом. Обычно он смотрит так, когда предстоящая работа связана с опасностью и серьезным риском. Впрочем, другой у «Вымпела» и не бывает. Так или иначе, сейчас мы все узнаем. Должен же Углов наконец ввести нас в курс дела.

Когда уши более-менее привыкли к реву вертолетных двигателей и появилась возможность разговаривать, а не орать в ухо соседу, генерал жестом подозвал нас к себе. Сообщил он следующее. Какой-то маньяк позвонил в дежурную службу МЧС и заявил, что взрыв на атомной станции – это его рук дело. После чего пригрозил взорвать ядерный реактор, если ему не будет выплачена сумасшедшая даже по нынешним временам сумма – один миллиард долларов. Как я и предположил, Углов поручил Бондареву вести все дальнейшие переговоры с вымогателем. Нам же предстояло на месте оценить реальность его угрозы.

23. МОМЕНТ ОТКРОВЕНИЯ

Отдельный учебный центр управления «В» Центра спецопераций ФСБ РФ, Балашиха, Московская

область, 16 августа, 01.03

Шум винтов еще доносился откуда-то сверху, но сам вертолет уже растаял в ночном небе. Полковник Бондарев развернулся и быстро зашагал обратно к штабу. Только вместе – каждый на своем месте: Володя и ребята на атомной станции, а он здесь, в Москве – смогут разобраться в том, что произошло на Обнинской АЭС. Разобраться в этом необходимо, чтобы решить, как следует действовать. И разобраться как можно скорее. Кто он, позвонивший в дежурную службу МЧС: полоумный шутник, вымогатель, воспользовавшийся ситуацией, или подготовленный террорист, прибегнувший к ядерному шантажу? Судя по оперативности его звонка, он не шутник и не безумец, приписывающий себе авторство очередной аварии. Тогда из этого следует, что он заминировал трансформаторную подстанцию и реактор! Но допустить, что кто-то способен заложить фугас под ядерный реактор атомной электростанции, и вовсе немыслимо…

Так и не придя ни к какому выводу, Бондарев вернулся в штаб и по линии спецсвязи позвонил в дежурную службу МЧС. Выслушав его представление, ответственный дежурный МЧС сейчас же передал кому-то трубку. И спустя несколько секунд Бондарев услышал хорошо знакомый, чуть хрипловатый голос министра МЧС:

– Вы полковник Бондарев из «Вымпела»? Вертолет за вами уже вылетел. Будет у вас с минуты на минуту.