генерал-майору Углову

Сегодня, 16 августа, в 11.02 на шоссе, в районе поселка Мятлево, патрульным экипажем ДПС был замечен автомобиль «КамАЗ», госномер: В 620 ДЖ 76 регион, со светлой кабиной и тентованным верхом кузова (цвет тента – темно-зеленый), двигающийся с превышением скорости. Требованию инспектора ДПС остановиться водитель «КамАЗа» не подчинился, проследовав по шоссе в направлении города Юхнов не снижая скорости, что также дает основание полагать, что в машине находятся разыскиваемые террористы, пытающиеся в спешном порядке покинуть пределы области.

В соответствии с вашими указаниями инспектора ДПС не пытались в одиночку остановить нарушителя. Передав сведения на ближайшие посты ГИБДД о следующем в их направлении «КамАЗе», экипаж ДПС организовал скрытное сопровождение автомобиля-нарушителя, двигаясь за «КамАЗом» по трассе на расстоянии, исключающем возможность обстрела машины ДПС находящимися в «КамАЗе» лицами. В настоящее время силами ДПС юхновского отдела ГИБДД принимаются меры, чтобы остановить и задержать преследуемый «КамАЗ» на стационарном посту ГИБДД при подъезде к городу.

Начальник УФСБ Калужской области

генерал-майор Обухов.

50. ОВЧИННИКОВ

Мотель «Дорожный», окраина Малоярославца, Калужская область, 16 августа, 11.05

Я никак не ожидал, даже предположить не мог, что разыскиваемый «КамАЗ» будет обнаружен так быстро. Нам, конечно, здорово помог Кулагин. В обход Углова и местного руководства МВД и ФСБ он напрямую связался по рации со своим непосредственным начальством и сообщил приметы разыскиваемого «КамАЗа». А затем, уже по нашей с Мокрушиным инициативе, передал составленную нами розыскную ориентировку и своим коллегам из ГИБДД. Пока Кулагин связывался со своим милицейским начальством, Мокрушин обстоятельно доложил обо всем Углову, назвав генералу приметы скрывшегося от мотеля «КамАЗа». Можно было не сомневаться, что Углов сделает все возможное и невозможное, чтобы ориентировка о разыскиваемом «КамАЗе» как можно быстрее была передана на все подвижные и стационарные посты ГИБДД и доведена до сведения отдельных автоинспекторов и всех участвующих в розыскных и контрольно-проверочных мероприятиях сотрудников внутренних дел и ФСБ. Я очень надеялся, что скрывшиеся из мотеля террористы будут обнаружены, но все же никак не ожидал, что это случится так быстро. И когда уже через каких-нибудь десять минут после доклада Мокрушина генерал вновь вызвал его по рации, я даже не предположил, что этот вызов как-то связан с разыскиваемым «КамАЗом».

Еще даже не дослушав до конца генерала, Мокрушин сделал огромные глаза, потом коротко ответил:

– Есть! – и поспешно повернулся ко мне. – Их обнаружили в районе Мятлево. Следуют на «КамАЗе» в сторону Юхнова. Сейчас их ведет машина ДПС, а целая рота юхновских гаишников готовит им встречу на стационарном посту.

Прозвучавшее название показалось мне знакомым, но я все же уточнил:

– Где этот Юхнов?

Мокрушин сейчас вынул из-за пазухи прозрачный пластиковый планшет, в котором оказалась среднемасштабная карта Калужской области, похожая на ту, которую я видел на столе у Углова, в кабинете главного инженера Обнинской АЭС. Мокрушин, мгновенно сориентировавшись по карте, ткнул пальцем в город Юхнов, и я тут же увидел северо-восточнее упомянутый им поселок Мятлево.

– Километров восемьдесят юго-западнее Обнинска, – глядя на карту, заметил я.

– Восемьдесят пять, – тут же поправил меня Мокрушин. – По словам Углова, из всех наших оперативных групп мы сейчас ближе всех к Юхнову. И, cоответственно, к «КамАЗу» с террористами, – добавил он от себя. – Он приказал мне с группой немедленно следовать туда и разобраться с ними…

– Генерал уверен, что в машине террористы? – перебил его я.

Мокрушин на секунду задумался:

– Он приказал выяснить, что это за лица, и доложить ему.

Мне были понятны сомнения Углова. Судя по направлению движения замеченного «КамАЗа»: Мятлево – Юхнов, он следовал в противоположную от Обнинска сторону, к границе Калужской области. Что это, бегство? Насколько я сумел узнать Рубеи, этот зверь ни за что бы не побежал, не доведя свой дьявольский план до конца, в данном случае не взорвав реактор Обнинской атомной станции. Тем более что, как выяснилось, боевые возможности захваченного террористами артиллерийского комплекса «Смельчак» позволяют сделать это и без участия наводчика управляемых снарядов. Следовательно, Рубеи должен не бежать, а готовить к выстрелу свое второе, не найденное нами орудие.

Но Мокрушин придерживался другого мнения.

– Кто же это, если не террористы?! – в запале воскликнул он. – И «КамАЗ» тот самый, и инспектору ДПС не подчинились! Они, больше некому! В любом случае через двадцать-тридцать минут мы будем на месте и все узнаем. Ты как, с нами?

Я отрицательно покачал головой.

Мокрушин сделал изумленные глаза, однако ничего не сказал, лишь громко крикнул своим собравшимся на автостоянке бойцам:

– К машине! Выезжаем!

Все четверо одновременно бросились к нашей «Тойоте» и уже через несколько секунд сидели на своих местах. Микроавтобус стремительно выкатил со стоянки, легко, не то что я на своей «Ниве», вписался в автомобильный поток и обтекаемой каплей понесся вперед. А я, мучимый сомнениями, правильно ли я поступил, остался на месте.

Если сотрудники ГАИ сумеют, как они планируют, остановить «КамАЗ» на стационарном посту и задержать его водителя и пассажиров, я ни Мокрушину, ни тем более гаишникам не понадоблюсь. Если же тем, кто находится в «КамАЗе», по каким-то причинам удастся уйти, то моя помощь в их дальнейшем розыске и задержании была бы весьма полезной. Но! Что бы ни произошло на юхновской трассе, те, кто сейчас подъезжают к городу на «КамАЗе», находясь за восемьдесят пять километров от атомной станции, не смогут причинить вреда Обнинской АЭС. А самым важным, на мой взгляд, в данный момент было обезопасить атомную станцию от обстрела террористами.

Из того, что сообщил нам Углов о боевых возможностях артиллерийского комплекса «Смельчак», я понял, что точность выстрела зависит от расстояния до намеченной цели и, понятное дело, от точности наведения самого орудия. А точность наведения, особенно при стрельбе непрямой наводкой, как известно, определяется обзором местности и возможностью привязки к топографическим ориентирам. С учетом всех этих обстоятельств, самыми удобными для обстрела атомной станции, безусловно, являлись естественные возвышенности вблизи Обнинской АЭС.

Когда мы со Сверчком и Вороном искали корректировщика, я тоже велел им, в первую очередь, обращать внимание на естественные возвышенности местности. Там действительно оказалось два открытых холма к западу и юго-западу от АЭС. Первый обнаружил я, второй – Сверчок… Как он сейчас? Завершилась ли операция и каково его общее состояние? Я ничего этого не знал, и выяснить было не у кого. Но сейчас жизнь Сверчка находилась в его собственных руках и в руках врачей. А от нас и меня в том числе зависела жизнь людей, живущих вокруг АЭС. Поэтому я вновь заставил себя сосредоточиться на решении именно этой, первостепенной в данный момент, задачи. Итак, я собственными глазами видел два холма, представляющие собой отличные огневые позиции для обстрела АЭС! Интересно, велись ли там поиски миномета террористов? А чего я, собственно, гадаю?

Я вернулся к своей машине – вот я уже и считаю «Ниву» своей, – и, достав из салона рацию, связался с Угловым.

– Два отдельных холма: один в четырех километрах к западу от АЭС, второй в семи километрах юго-западнее? – уточнил Углов, выслушав меня. И я тут же представил, как он, склонившись над расстеленной на приставном столе картой, делает на ней пометки своими гелиевыми ручками. – Их уже осматривали, – спустя несколько секунд выдал он свой категоричный ответ.

– Когда? – невольно вырвалось у меня.

– В самом начале поиска. Группы майора Андреева и капитана Кравченко.